Рике, Бисмарк, Ойген.
Больше никогда не буду писать ничего подобного.У спящего Бисмарка было ровное дыхание.
За тонкой дверью и стеной, Ульрике слышала ровное дыхание. Непонятно, как, учитывая, насколько тихим оно было, но слышала. И тихий, едва ли намного громче этого дыхания, шёпот, в котором субмарина не разобрала ни слова. Ойген.
читать дальшеДаже тот, кто обычно молчал в таких ситуациях - Ульрике никогда не слышала, чтобы Ойген говорил, когда всё было по-настоящему плохо - сейчас говорил. Шептал. И Ульрике, не понимания не слова, тоже шептала - молитву богам моря, океана, молитву всем богам, которых только знала, даже самому морю. Шептала. Море сможет спасти. Ойген может помочь.
Ойген помогает тогда, когда Рике не может ничего сделать. Ойген помогает.
"Помогите сейчас," - шепчет Рике, зажмуривая глаза так сильно, как только может. И ладонь сжимается на ручке двери, которую она не откроет. "Пожалуйста," - повторяет она.
Голос за стеной заканчивает фразу, и, Рике не видит, но готова была бы поклясться, одна рука касается другой. И слышна одна фраза. Неразборчивая, как и все остальные. А потом - снова одно только ровное дыхание. И через секунду Рике различает ещё одно - прерывистое.
Ладонь не убирается с ручки, но глаза расслабляются.
"Спасибо"
В ответ слышно тихое покашливание с той стороны двери.
"Спасибо"
Потому что пока один сидит рядом с другим - всё будет хорошо. Потому что пока дыхание есть - не имеет значения, ровное или нет, - всё будет хорошо.
Светлые волосы ложатся на подушку, когда субмарина уже точно уверена - один поможет другому. Что бы не случилось.
И всё будет хорошо.